Вера Гедройц — беззаконная комета военной хирургии
Рита Дворкина • 30 ноября 2023
Личность княжны Веры Игнатьевны Гедройц (1870-1932) настолько масштабна, что уместить рассказ о ней в рамки одного материала представляется сложной задачей — обязательно что-то будет упущено. Первая в россии женщина-врач, выдающаяся теоретик и практик хирургии, придерживающаяся левых взглядов, едва ли не активная революционерка, при этом приближенная царской семьи. Она оперировала на фронтах Русско-японской и Первой мировой войн и писала нежнейшие стихи. Она разрабатывала и внедряла хирургические методы, которые врачи в Европе начнут в полной мере использовать гораздо позже. А ещё она любила женщин и ни перед кем не оправдывалась за то, кем была.
Княжна Вера Игнатьевна Гедройц
Вера Гедройц принадлежала к древнему и знатному литовскому княжескому роду Гедройцев, который активно участвовал в Польском восстании (1863). Её дед в ходе подавления восстания был казнён, а отец и его брат, лишённые дворянского звания, бежали в Самарскую губернию.
Непростой характер Веры начал проявляться уже в юности. В 13 лет её исключают из Брянской женской гимназии за сочинение эпиграмм, выпуск рукописного сатирического листка и конфликт с учительницей. Вера уезжает в Санкт-Петербург, где поступает на медицинские курсы известного анатома профессора Петра Лесгафта. На курсах она знакомится с петербургскими студентами и начинает посещать революционные кружки, составлять прокламации и участвовать в демонстрациях. После одного такого митинга с призывами к революции её арестовывают жандармы. После обыска и допросов, не найдя серьёзных улик, её высылают из Петербурга в поместье отца под надзор полиции.
Но в родительском доме Вера оставалась недолго. Уже в 1984 году она сначала вступает в фиктивный брак, затем подделывает документы, ускользает в Швейцарию, опять меняет документы (предыдущий паспорт оказался недостаточно хорош, учиться с ним не взяли) — и вот она уже студентка медицинского факультета Лозаннского университета, где на тот момент обучалось всего три женщины.
В Лозанне Вера знакомится со своей первой большой любовью — Рики Гюди с которой будет состоять в отношениях вплоть до своего возвращения в Россию в 1900 году.
В годы учебы Вера проявляет фантастическую работоспособность. Она блестяще учится, ежедневно присутствует в клинике на обходах, перевязках. Днём принимет участие в шести-десяти операциях, ночами — дежурит. Одновременно занимается изучением научной литературы. Под руководством профессора Ру она пишет и защищает диссертацию на звание доктора медицины и получает предложение стать приват-доцентом кафедры хирургии.
Но амбициозные планы разрушены одним письмом отца, в котором он сообщает о смерти сестры Веры и «нервной болезни» её матери и просит вернуться домой. Так Вера рассталась с Рики, взяв с нее обещание, что скоро они встретятся в России, чему, увы, не суждено было случиться.
Вера Гедройц работает хирургом на Мальцовском цементном заводе и публикует научные медицинские статьи. Много сил уходит у неё на постоянные конфликты в заводской комиссии по определению тяжести увечий, где Вера Игнатьевна защищает права рабочих на получение пенсии. Параллельно она готовится к сдаче экзаменов, чтобы получить российский диплом врача.
27 февраля 1903 года Вера Гедройц, успешно сдав гимназические и университетские экзамены в Московском университете, получила диплом с записью о присвоении звания «женщина-врач».
Веру Игнатьевну приглашают принять участие в Третьем всероссийском съезде хирургов.
«Первая женщина-хирург, выступавшая на съезде с таким серьезным и интересным докладом, сопровождаемым демонстрацией... Помнится мне и шумная овация, устроенная ей русскими хирургами. В истории хирургии, мне кажется, такие моменты должны отмечаться», — записал коллега Гедройц, хирург Разумовский.
Но несмотря на профессиональный успех, Вера Гедройц находится в тяжелой депрессии, как из-за невозможности воссоединиться с любимой женщиной, так и из-за острого переживания социальной несправедливости. Она запишет в дневнике:
«Идут параллельно как бы две жизни: одни беззаботно развлекаются, устраивают любительские спектакли, не слыша стонов других, задавленных нуждой и голодом».
Однажды от Рики пришло прощальное письмо:
«Не жди, я рвусь к тебе, но не могу оставить детей и дело. Разбивая свою, а, быть может, и твою жизнь, я исполняю долг, легший бременем на наши плечи».
Вера взяла пистолет и, закрывшись в комнате прямо во время врачебной комиссии на заводе, выстрелила себе в сердце. Пуля пробивает сердечную сумку, однако коллегам удаётся её спасти.
*** Весной 1904 года Вера Гедройц уходит добровольцем на фронт русско-японской войны в качестве хирурга санитарного поезда Российского общества Красного Креста.
Санитарный поезд дворянского отряда Красного креста
Вместе с помощницами она разворачивает госпиталь в Манчжурии и оперирует раненых. А затем создает еще один госпиталь, передвижной, в санитарном вагоне.
Английский врач Джон Беннетт восхищался:
«Мы на Западе осознали, что она первой в истории медицины стала делать полостные операции, и не в тиши больничных операционных, а прямо на театре военных действий, во время Русско-японской войны 1904 года. В ту пору в Европе мы попросту оставляли без всякой помощи людей, раненных в живот. Другим европейским странам потребовалось целое десятилетие, чтобы освоить технику полостных операций, которую княжна Вера разработала самостоятельно, без чьей-либо подсказки и в невероятно трудных условиях».
В 1905 году она представляет результаты своей работы Брянскому обществу врачей, обобщив полученный опыт и сделав ряд важных выводов по военной медицине. Её имя как женщины-хирурга, как героини войны становится известным на всю страну.
После Кровавого воскресенья социальное напряжение усиливается, Вера Игнатьевна не может оставаться в стороне. Она присоединяется к конституционным демократам. В полицейском списке кадетов именно ей будет отведена первая строчка. Однако её, в отличие от других фигурантов списка, не репрессировали, а нагрузили работой и перевели на заведование Людиновской больницей.
Слава первой женщины-хирурга дошла до императрицы Александры Федоровны, и в 1909 году она предлагает Вере Гедройц должность старшего ординатора Царскосельского Дворцового госпиталя.
Появившись в столице, Вера Игнатьевна удивляла окружающих. Как пишет переводчица Светлана Майр, понимая своё положение и статус, княжна не скрывала свою ориентацию, одевалась в мужские костюмы и брюки, много курила, использовала глагольные формы мужского рода, говоря о себе.
Однако Майр считает, что помимо самовыражения, такое поведение могло быть попыткой утвердить свой авторитет как профессионала в области, где доминируют мужчины. В начале XX века только 3-4% врачей в России были женщинами.
Новость о том, что на важную должность будет назначен не просто хирург из провинции, но ещё и женщина, многими в руководстве не понравилась. Недовольные медики даже писали гневные письма в придворную канцелярию и составили запрос в полицию о благонадёжности Гедройц. Однако проверка не выявила её связей с революционными кругами — видимо, в охранке хорошо знали, кто ей покровительствует.
Затишье между войнами было плодотворным временем. Гедройц, которой было положено неслыханное жалованье в 900 рублей, чуть ли не впервые в жизни могла не беспокоиться о деньгах и посвятить свободное время литературе. В это время под псевдонимом Сергей Гедройц (имя её рано умершего брата) издаётся несколько сборников её стихов, она печатается в журналах «Гиперборей», «Современник», «Светлый путь» и др., увекается игрой на скрипке, водит дружбу с поэтами Гумилёвым, Ивановым-Разумником, Есениным.
Первая мировая война приостановила литературную деятельность Веры Игнатьевны. Летом 1914 года Вера Гедройц вместе с императрицей Александрой Федоровной создает в Царском Селе специальный эвакуационный пункт, в который входят 85 лазаретов, обслуживающих около 20 санитарных поездов. А осенью открывает курсы подготовки сестёр милосердия для аристократок, где обучает, в числе прочих, саму императрицу и двух её старших дочерей. Позже они будут ассистировать Вере Игнатьевне даже во время сложнейших операций по ампутации.
Императрица Александра Фёдоровна и Вера Гедройц в перевязочной Царскосельского госпиталя
В 1925 году об этой этой свою работе, Вера Гедройц напишет стихотворение «Госпиталь»:
«Квадрат холодный и печальный Среди раскинутых аллей, Куда восток и север дальний Слал с поля битв куски людей. Где крики, стоны и проклятья Наркоз спокойный прекращал, И непонятные заклятья Сестёр улыбкой освещал. Мельканье фонарей неясных, Борьба любви и духов тьмы, Где трёх сестёр, сестёр прекрасных Всегда привыкли видеть мы. Молчат таинственные своды, Внутри, как прежде, стон и кровь, Но выжгли огненные годы — Любовь».
В 1917 году Вера Гедройц снова отправляется хирургом на фронт, получает ранение, её эвакуируют в Киев. Некоторые биографы предполагают, что 1918 год княжна Гедройц, будучи раненой, пережила в одной из монастырских больниц (возможно при Покровском монастыре), где близко сошлась с медсестрой Марией Дмитриевной Нирод (1879–1965). Княжна и графиня прожвут вместе 14 лет до конца жизни Гедройц. Вера посвятит Марии Нирод стихотворение, оканчивающееся такими строками:
«Вот распахнулись звездные палаты, В лобзаньи слившись жизнию одной, Не надо — нет — не разжимай объятий, Дай умереть! Сама умри со мной!»
После выздоровления найти работу аристократке, которая работала при царской семье, было непросто. Казалось, что дорога в медицину для Гедройц закрыта.
Но хуже всего в этом новом мире оказались аресты — их было несколько. Неожиданные, часто среди ночи, они длились, как правило, меньше суток. Гедройц всегда отпускали без последствий: приходил приказ из Москвы, от некоего видного чиновника, которому когда-то Вера Игнатьевна сделала сложнейшую операцию и, фактически, вернула к жизни.
Наконец, для первоклассного хирурга мирового уровня нашлась работа — в детской поликлинике. В 1921‑м её приглашают читать лекции в Киевском медицинском институте, а через 8 лет она получает звание профессора и становится заведующей кафедрой хирургии. Но уже в 1930 году всё изменилось. О её прошлом вновь вспомнили, Вера Игнатьевна была уволена без права на пенсию. От более страшной участи уберегло то, что слишком многие были обязаны ей жизнью.
Киевский медицинский институт
Этот последний удар оказался сокрушительным. В 1931 году Вера Игнатьевна заболевает раком, ей удаляют матку, но метастазы опухоли уже поразили печень. В следующем году она умерла. После смерти Гедройц её партнёрша Мария Нирод переселилась жить в монастырь.
Вера Гедройц — фигура совершенно невероятная для того места и времени, в котором ей пришлось жить. Из 60 с лишним научных трудов, которые она оставила после себя, многое актуально до сих пор. Некоторые операционные техники, созданные ею, применяются по сей день.