Аня Август • 30 ноября 2023
Как украинско-русская лесбийская пара пережила вторжение и смогла пожениться несмотря ни на что.
Марина: Я родилась и выросла в Луганске, жила там до начала войны 2014 года. Мы познакомились с Сашей в 2012 году во «Вконтакте» в фан-группе по сериалу «Доктор Кто». Оказалось, что мы жили рядом — я в Луганске, Саша в Ростовской области. Всё было хорошо, мы сначала просто дружили. Потом из-за того, что началась война, мне пришлось уехать из Луганска. Я оказалась в Киеве. Мы продолжали общаться, но не могли видеться.
Саша: Мне уже 38, я не очень юная. До того, как переехать, я почти 10 лет работала библиотекаршей, жила в маленьком городе с родителями, совсем другая была жизнь. Чтобы переехать в Украину, мне пришлось научиться программировать, и в Киеве я уже устроилась web-разработчицей. У меня всё полностью перевернулось. До этого я не рассматривала вариант, что я могу быть лесбиянкой, что есть какие-то другие опции, кроме гетеро.
Марина: До того, как мы перешли на романтический уровень отношений, я идентифицировалась не как лесбиянка, а как бисексуалка, потому что встречалась с парнем. Когда я встретилась с Сашей и поняла, что хочу перевести отношения с ней на романтический уровень, я много думала и поняла, что идентифицируюсь как лесбиянка.
Саша: Война нас даже сблизила, мы много разговаривали каждый день. Марина стала мне очень дорога и мы очень постепенно пришли к романтическим отношениям. И я уже осознанно решила к ней переехать. Я понимала, что это риск. Я бы не рекомендовала, конечно, заводить отношения на расстоянии, а затем резко съезжаться, меняя страну. Нам с Мариной повезло, что мы действительно оказались хорошей парой, мы прекрасно живём, мы не ссоримся и я очень люблю её. Это самая большая удача в моей жизни.
Марина: Из-за того, что мы жили в разных странах и из-за всей политической ситуации мы очень редко могли видеться. Мы решили, что хотим попробовать жить вместе. Один раз я приезжала в Россию и поняла, что мне очень не нравится эта страна и я не хочу там жить. В итоге в 2017 году Саша смогла переехать в Украину и мы начали оформлять документы, ВНЖ.
Саша: С тех пор пять лет мы жили в Киеве. Не сказать, что было легко, но нас все более-менее устраивало.
Саша: Родственники очень плохо отреагировали, но я поставила их перед фактом, и они не могли помешать. Я просто собрала вещи и уехала. Когда вернулась за документами, пришлось побольше поговорить с мамой. Она была очень расстроена, но все же дала документы. Она смирилась, что я живу с женщиной и уехала в Киев, но нельзя сказать, что она это приняла и относилась спокойно.
Сейчас мамы нет в живых, она умерла неожиданно и скоропостижно. А приехав на похороны, я обнаружила, что все родственники и знакомые считают, что я живу в Израиле. У меня нет еврейских корней, я не знаю, почему они это выбрали и как объясняли. Для них Украина была что-то позорное и непонятное, и страшное. На самом деле мне кажется, что этот аспект приняли хуже, чем лесбийство. С этим они еще как-то могли смириться и объяснить, а вот Киев это вообще ужас. С отцом практически не общаюсь, так как все разговоры сводились к тому, что надо возвращаться домой, все плохо и в Украине нацисты.
Марина: Был момент, когда я решила сказать родителям, что приедет Саша, что она будет со мной жить. Что она не просто моя подруга, а я собираюсь жить с ней как семья. Родители восприняли плохо, не разговаривали со мной несколько месяцев. Но постепенно очень маленькими шажками мы восстановили общение. Я не могу сказать, что они как-то это принимают, понимают или поддерживают. Наверное всё равно со стороны моей мамы есть какая-то неловкость. Особенно у неё есть проблема, когда нужно её подругам что-то попытаться объяснить. И она не говорит им, что Саша моя девушка, говорит, что подруга.
Саша: Мне было очень тяжело решиться, я понимала, что для моей мамы это предательство, что я её бросаю. И мне было тяжело сделать этот выбор. Но я пришла к тому, что нужно выбирать себя и если я буду ради мамы всю жизнь страдать, маме это тоже не поможет.
Марина: В этом году (2022 — Прим. ред.) мы хотели пожениться, у нас были уже кольца и запланированы даты. Это всё сорвалось в итоге. Я сомневалась, говорить ли родителям и когда говорить, потому что нужно было ехать в другую страну. Было непонятно, до отъезда говорить или после.
А потом все планы нарушились и мы один раз только смогли увидеться после того, как нам пришлось бежать в разные стороны (Родители Марины были вынуждены уехать в Чехию после вторжения. — Прим. ред.). Они были очень рады увидеть, что я жива, что Саша со мной и что мы друг друга поддерживаем. Они видят, что я такая же, как я всегда была, что я не какая-то другая, как они думали. Есть вещи, которые не поменялись. И что нам вместе хорошо с Сашей. Они стали сами говорить, что они рады, что мы вместе. А сейчас, когда мы все-таки зарегистрировали отношения, это сложно назвать свадьбой, я их предупредила, что мы собираемся пожениться. Они сказали, что они рады и что поздравляют со свадьбой и даже прислали деньги, чтоб мы купили подарок. Это был долгий путь.
Марина: Мы ходили на прайды, ... 8 марта, акции протеста. Участвовали в фем-активизме, в продвижении шведской модели.
Саша: Марина несколько раз читала речь, я просто плакатик держала.
Марина: У нас была феминистическая тусовка. Переезд в Киев был для меня незапланированный, и я всегда понимала, что хочу, чтобы наши отношения были официальные. Мы думали и надеялись, что в Украине будет продвижение хотя бы к партнёрствам сначала.
Саша: В 2016 году первый раз стали писать, что в Украине могут сделать однополые партнёрства, и я очень на это надеялась, что это поможет сделать ВНЖ. Но это как-то заглохло, и этого до сих пор не произошло. ВНЖ я сделала благодаря тому, что у меня бабушка родилась под Харьковом, я нашла её свидетельство о рождении и смогла сделать документы по территориальному происхождению.
Марина: Можно сказать, что нам повезло, что Саша смогла оформить ВНЖ.
Саша: Никто не запрещал мне говорить на русском, никто меня не дискриминировал, никого не смущал мой российский паспорт, я спокойно устраивалась на работу в хороших компаниях. По сравнению с Россией Украина намного свободнее. Когда я вернулась в Россию, мне было душновато и некомфортно. Я помню, я вышла в аэропорту, а там огромный билборд с Путиным и традиционными ценностями, и я думаю «что это, где я оказалась».
Марина: Выехать из Украины нам помогла наша компания (На тот момент Марина и Саша работали в одной компании. — Прим. ред.), которая нашла автобус и водителя.
Саша: В первые дни было очень страшно. Мы предполагали, что если вторжение такое масштабное, то скорее всего Киев не удержится. Ещё было очень много дезинформации. Мы приезжали на вокзал, чтобы понять как уехать. И там ходили какие-то люди, подходили к каждой группке и начинали рассказывать: «А вот там по улице едет танк, а вот сейчас из танка стреляли по каким-то домам», и называли адрес рядом с вокзалом. Было очень страшно.
Марина: И количество людей было огромное, это было физически опасно, тебя могли просто раздавить. Было несколько поездов, на которых убрали билеты, потому что это было невозможно контролировать и просто люди набивались стоя в эти поезда.
Саша: Да, был такой момент, доходящий почти до паники. Мы были на вокзале, началась воздушная тревога и все начали метаться по вокзалу и пытаться спрятаться в метро.
Марина: Мы тоже побежали в метро, но оказалось что на платформе уже некуда идти. И тебя с одной стороны, люди толкают вперед, потому что они бегут, а с той стороны тебя толкают назад, потому что там уже некуда идти. Там уже все забито людьми.
В итоге мы уехали только на третий день вторжения благодаря компании. Но это был такой вариант, которым тоже не все люди из нашей компании смогли воспользоваться. Нам повезло, нам удалось туда добраться за город (Туда, где ждал автобус. — Прим. ред.), когда уже были взорваны мосты.
Саша: Это было рано утром, нам сказали, что автобус ждёт, и нужно срочно ехать. А в это время как раз стали взрывать мосты и мы попали под обстрел, пока ехали и пока ждали в этом автобусе остальных людей. И выехали по сути по Житомирской трассе наверное последними.
Марина: В общем это было очень страшно. Потом мы ещё стояли на границе с Польшей, я уже забыла, сколько точно.
Саша: Больше 40 часов.
Марина: Больше 40 часов да, мы за это время не могли ни в туалет нормально сходить, ни поесть.
Саша: Нам приносили еду местные. Мы поели.
Марина: Да мы пополам одну порцию разделили.
Саша: Там еды не хватало на всех и в основном кормили детей, конечно. Но всё равно было очень трогательно, что люди привозили сами.
Марина: Всё равно это был дикий стресс, невозможно было ни спать, ни есть на самом деле. В общем, мы выехали.
Саша: Это был автобус именно только для наших коллег и так сделали многие IT- компании. Потому что им же нужно было как-то продолжать работать и они так спасали сотрудников и вывозили либо на запад Украины, либо в Польшу.
Марина: Мы попали в Польшу. И снова то, что мы не успели пожениться оказалось очень актуальной проблемой. Было очень много людей в гораздо более плохих условиях, чем мы. Но мы всё равно бегали и пытались выяснить, что делать, потому что у Саши российский паспорт. После двух недель мы уже связались с Квир-свит и нам стал помогать юрист. Но в тот момент ещё не было никакой законодательной практики и Европа только начинала думать, что делать. Выяснилось, что Польша не считает Сашу членом моей семьи, потому что мы официально не расписаны. И так как у неё российский паспорт, ей остаться в Польше нельзя, там был срок что-то 15 дней.
Саша: Мне долго никто ничего не мог объяснить. В итоге оказалось, что меня пропустили на границе не на тех же основаниях, что Марину и остальных, а на основании того, что чрезвычайная ситуация и в этом случае я могу проехать через Польшу. Но за 15 дней я должна была оттуда либо уехать, либо подать документы на ВНЖ или воссоединение с семьёй, но для этого у меня не было оснований.
Марина: Если бы у нас был зарегистрированный брак, то тогда её бы как члена моей семьи смогли легализовать. Мы долго пытались выяснить, что нам дальше делать.
Саша: Мы пытались писать во все посольства всех европейских стран.
Марина: Искали организации, но [в них] тоже никто не знал, что делать. И ещё была проблема, что у Саши российский паспорт, а нам нужно двигаться куда-то, был очень большой риск, что её могут просто в аэропорту не посадить на рейс.
Саша: Сначала мы поэтому решили, что надо ехать по земле и пытались уехать на автобусе, который организовали украинцы в Португалию. Было бы интересно ехать на автобусе из Польши в Португалию. Но в последний момент нам не дали.
Марина: В последний момент нам сказали, что даже не смотря на то, что консул Португалии нам ответил, что Саша имеет право приехать, как член моей семьи, сами организаторы, волонтёры не захотели Сашу брать.
Саша: Мы каким-то образом остановились на Португалии, возможно, потому что мы рассматривали эту страну для брака раньше и что-то о ней знали.
Марина: Да, мы 100% знали, что в Португалии можно заключить брак однополый и что это разрешено иностранцам. Поэтому мы выбрали Португалию. Мы прилетели туда за свои деньги. Это были какие-то бешеные деньги, кажется 900 евро за два билета в один конец. Это было ужасно. Но мы долетели.
Начали оформлять все документы. Сашу признали членом моей семьи, что мы в гражданском браке. Но потом выяснилось, что чтобы заключить брак, нужен обязательно апостиль и оригинал свидетельства о рождении. Которые могут выдать только в стране, где документ делался. И даже не только в стране, но в том учреждении, где документ выдавался. То есть Саше нужен был апостиль и мне нужен был апостиль из Луганска, который конечно же мне никто никогда не сделает никаким образом.
Саша: А мне нужен из России. При этом Россию уже тоже начали закрывать санкциями и ни одна фирма не гарантировала, что они смогут это сделать даже по схеме с доверенностями.
Марина: В итоге мы пробыли в Португалии три месяца. Мы очень хотели пожениться и хотели понимать перспективы хотя бы на полгода или год вперед. При этом у них всё очень медленно. По документам нам дали какую-то часть документов, но это был ещё не полный пакет, и мы обсуждали, пытались выяснить, когда же нам дадут пластиковые карточки и все документы, которые нам нужны. Этого не происходило.
Марина: В итоге пока мы там сидели, мы начали оформлять визу в Канаду, потому что Канада сделала программу для украинцев. Я заполнила анкету на визу, а Сашу я добавила как члена своей семьи. Мы собрали документы и заполнили ещё форму, чтобы доказать, что мы живём вместе больше года. Соответственно, Саша уже была «вклеена в визу». И тогда мы только смогли приехать.
Саша: Я просто приехала паровозиком вместе с Мариной.
Марина: Когда нам одобрили визу, мы решили, что попробуем теперь ещё в Канаде пожить. Тут мы уже наконец-то смогли пожениться потому что это супер просто. Заполняешь одну анкету, платишь деньги и всё очень быстро. Не просят никаких свидетельств, только паспорт и ещё один подтверждающий документ.
Саша: Тут мы уже сделали страховку и вообще уже всё.
Марина: По сравнению с Европой тут буквально за несколько недель очень быстро мы получили все документы, которые нам нужны. Всё было очень понятно, потому что это страна иммигрантов и очень много уже налаженных процессов. Первый месяц был вообще эйфорийный.
Саша: Это был еще pride-month. Всё было во флагах.
Марина: Мы шли прямо внутри колонны и собирали деньги для украинских лгбт-фондов и НКО. Было супер-супер! И какие-то получили документы. Но потом начались бытовые проблемы. Например, мы смогли снять квартиру, но квартира полностью пустая, тут нет мебели, нет ни вилки, ни ложки. И еще где-то месяца три мы боролись с каким-то бытовыми проблемами.
Саша: Я занималась в основном тем, что шла гулять и искала мебель и всякие штуки, которые люди повыкидывали. Здесь это распространённое развлечение, люди выкидывают много вещей, ставят на бордюрчик. Я притаскивала, пока квартира не заполнилась.
Марина: Тяжело и физически, повылазило куча всяких болезней и тех, которые были раньше и каких-то новых. И в общем, оно так всё сразу. Ещё когда проблемы постепенно, ты как-то с этим справляешься. А тут оно всё и сразу. Не хватает общения. Очень хочется найти какую-то свою тусовку здесь, но то физически не хватает времени, то морально не хватает сил идти и искать таких людей.
Саша: Знакомые из России все в основном отключились. Куда-то пропали.
Марина: Тут много организацией и помощи новоприбывшим и помощи по разным группам. Есть украинские организации, есть организации помощи ЛГБТ. Здесь есть в каждом районе коммьюнити-центр. Мы очень долго не понимали, что это вообще такое.
Саша: Это одновременно и клуб, и поликлиника, и какой-то центр социальной помощи.
Марина: Но поликлиника не везде. Так получилось, что мы пошли в больницу записываться и она находилась в комьюнити-центре, и нам врач на приеме подсказала, что как новоприбывшие мы можем обратиться [за помощью], и есть консультантка, которая нам будет помогать. И это всё бесплатно.
Саша: Если сориентировать людей, которые хотят [запросить] беженство в Канаде, то нужно сразу находить организацию, которая будет давать советы и тебя через это вести. Потому что самому это очень тяжело.
Марина: Нужно морально быть готовым, что всё будет не так, как тебе привычно и что какие-то даже простые вещи, о которых ты никогда не задумывалась, будут даваться достаточно тяжело. И это тоже отнимает много времени и сил. Нужно следить за своими силами, не отчаиваться. Нужен запас стойкости, чтобы не отчаиваться и быть к себе добрее, не грызть себя за то, что всё вокруг очень давит.
Саша: Я иммигрировала во второй раз. Главный совет — давать себе время на то, чтобы разобраться с какими-то бытовыми вопросами. Давать время на то, что всё будет дольше, чем хотелось бы, и дольше, чем планировалось. И ещё давать время себе просто привыкнуть к новой обстановке.
Ред.: Спасибо за прекрасный рассказ! Хотели бы вы что-то добавить, чтобы это было напечатанным и публичным?
Марина: Мы ждём, когда Украина победит!
Саша: Да!